Беседа с психологом, сертифицированным психотерапевтом; преподавателем, супервизором и членом-соучредителем Ассоциации понимающей психотерапии; лектором портала Предание.ру, просветительских курсов «Свет Православия» при Минской духовной академии и психологической службы храма Космы и Дамиана в Шубине; руководителем образовательного проекта «Психология для Церкви»; автором более 70 научных и научно-популярных публикаций Мариной ФИЛОНИК (Москва).

 
 
— Марина, на одной из лекций в Минске Вы говорили о том, что мы не всегда бываем действительно честны перед Богом... В частности, случается подмена понятий, и люди, приходящие к вере или уже находящиеся в Церкви, неверно понимают, что такое «смирение», «послушание», «покаяние». Так что же это за иллюзии добродетелей и как их избежать?
 
— Очень популярная нынче тема — вина и, соответственно, ложное смирение. По вопросам слушателей на лекциях, по результатам тренингов, евангельских групп вижу у белорусов тему виноватости, выраженную более сильно, чем в России. У нас, в Москве (в метро это особенно чувствуется), больше ощущаю агрессии. А тут меньше агрессии вовне, но больше вины, аутоагрессии, как мне кажется.
 
Бывает так: человек до прихода в Церковь, ещё вне её, но не в связи с ней, имел определённые психологические особенности, скажем, — неврозы, травмы и так далее, — и был склонен чувствовать себя плохим, виноватым, никчёмным или что-нибудь в подобном духе. Ещё до воцерковления переживал, что он такой жуткий, но мог хотя бы мыслить (воспринимать) это состояние как проблему низкой самооценки. Например, мог захотеть обратиться с этим к психологу или ещё к кому-то, и его это как-то беспокоило.
 
 
Дальше такой человек может прийти в церковную ограду, прочитать определённую литературу и узнать, что, вообще-то, видеть свои грехи как песок морской — признак святости. И вообще, очень хорошо думать о себе плохо, а хорошо думать нельзя, греховно. Видеть свои таланты, например, или сильные стороны — всё это превозношение. А нормально, здраво, очень духовно мыслить о себе: «Я хуже всех». И тогда может произойти своего рода цементирование — Церковь цементирует невроз, и человек говорит: «О, так это круто! Значит, у меня всё очень духовно, так, как и должно быть!»
 
— То есть, он правильно живёт…
 
— Конечно. И это называется «смирением», потому что гордость — это думать о себе хорошо. А превозношение, вообще, — страшное дело, самый тяжкий грех! Думать о себе плохо, считать себя жутким, недостойным уважения, любви, недостойным вообще ничего — нормально. А если взять тематику семейного насилия, то нормально, что муж иногда жену побивает. Что с неё взять? Она что, достойна чего-то лучшего, что ли? Потому терпи, «смиряйся»! И тогда «смиряться» — значит продолжать чувствовать себя плохим, кривым, косым, недостойным, продолжать терпеть унижения, позволять насилие в свой адрес, неважно — в семейной или церковной системе, на работе или где-то ещё…
 
 
У святых отцов мы можем найти высказывания о самоуничижении, которое хуже гордыни, и мудрые духовники понимают, что вот такое самобичевание — далеко не признак смирения.
 
А подмена понятий потому так легко ложится и цементируется, удобно, надолго оседает и так популярна, потому что она…
 
— Логична?
 
— Да, она обслуживает моё самоощущение: я так себя чувствовал, теперь понял, что это правильно. Ну, так и отлично!
 
— Сам себя оправдал.
 
— И это в том числе. Раньше я страдал по поводу того, что такой неправильный, а теперь понял, что — нормальный. Дальше эта неосознанная ложь усиливается, и я могу дойти  до того, что стану благодарить Бога за то, что Он дал мне дар такого «смирения». И лишь по его плодам будет видно отличие, потому что не будет мирного духа, внутреннего спокойствия, цельности, другим людям со мной не будет легко. Рядом с человеком по-настоящему смиренным очень свободно дышится, там кислород, ведь он и себя, и тебя принимает. Он очень светлый, ровный, принимающий, в общем, любящий…
 
А в человеке с невротической самооценкой, с подменой, ложью часто двойное дно, и тот, кто рядом, может чувствовать, что не так-то всё просто, что это только маска смирения, а внутри есть надрыв, внутренняя истерика на тему «я — хороший, я — плохой». Иногда в православной среде это принимает такие вычурные театральные формы со своим слэнгом, бесконечным «простите, благословите, я хуже всех». Сейчас это уходит, а лет 20 назад было, прям, очень «модно».
 
— Марина, складывается иногда ощущение, что некоторые люди не живут по-настоящему, а как бы играют в православие. Они честно соблюдают все правила, уставы, обряды, но даже не догадываются, что живут не настоящей жизнью, а как будто разыгрывают некую мистерию, театральное действо.
 
— В этом смысле давайте разделим термины — религия и духовность, религиозная жизнь и духовная. Духовная жизнь подразумевает всё то, что про Бога, ту самую вертикаль отношений с Богом, молитву  всерьёз, мою направленность к Господу, мой контакт и отношения с Ним. А религиозная жизнь — это форма, система норм и правил исполнения обрядов и так далее. Эти вещи не всегда связаны между собой. Есть очень большая опасность, что я могу быть очень религиозным человеком, но при этом совершенно не иметь в себе духовного измерения. Это очень страшная вещь, когда человек может соблюдать всё — ходить в храм, быть, что называется, воцерковлённым по всем внешним формальным признакам и прочее, — и при этом фарисействовать. В этом случае он может стать тем, кто, в общем-то, Христа «убивает», потому что он со Спасителем…  просто не знаком.
 
— Другими словами, не знает Его?
 
— Да, и тогда это можно назвать тем, о чём вы говорите, — театральным шоу, в которое человек искренне верит. Просто он обслуживает, решает какую-то другую внутреннюю задачу — не поиск Бога, а, например, подтверждает свою правильность, то, что он — хороший. Опять же, компенсируя дефицит самоценности, обслуживая проблему с низкой самооценкой, он выстраивает себе некую квазиличность, можно сказать, религиозную личность «я — хороший, религиозный»,  идентичную понятию «я — православный». И строго говоря, здесь не важно, какая конфессия, какая религия. Это никак не связано…
 
—  Что именно Вы имеете в виду?
 
— Я думаю, что религиозная жизнь как способ решения каких-то своих психологических задач возможна в любой религии, и это, может быть, неплохо. Плохо, когда есть только это, а другого, самого главного, нет. Если там нет Бога — это страшно! Если я уверен в том, что делаю всё правильно, всё самое главное, всё, что надо, я — молодец, и «несмь, якоже прочие человецы» (Лк. 18: 11).
 
 
Мне казалось, что это как-то изживается, так как лет 20 назад было актуально. Но мне рассказывали в Минске случаи в некоторых храмах, где тебе 10 раз дадут по шапке за то, что ты на Светлой седмице сделал земной поклон, и после этого должен срочно бежать к батюшке каяться за тяжкий грех. Что свечки не туда поставил... В общем, ревнители благочестия всё ещё живы, особенно в регионах, больше, чем в крупных городах.
 
Повторюсь, что может быть форма без содержания. И человек может не осознавать (чаще всего это именно так) ради чего и почему он так поступает. И только спустя много лет работы над собой (не важно, будет это психотерапия или «12 шагов», или что-то ещё) такой верующий может понять, что ходил, например, в больницу просто ради того, чтобы хоть как-то оправдать своё право на жизнь и почувствовать себя хоть немножко молодцом, который что-то хорошее сделал. Это неплохо, если есть такая мотивация. Плохо, когда она единственная.
 
Что ещё важно: честно понимать, зачем я это делаю. Может быть, я выполняю социальное служение для того, чтобы подтвердить свою положительность, и в этом нет криминала. Плохо, если я думаю всерьёз, что занимаюсь этим по призванию, по служению Богу, и так далее, и при этом просто компенсирую какую-то свою дефицитарность.
 
— Другими словами — ущербность?
 
— Да. Это пример той же самой самоценности, когда я выращиваю для себя какой-то религиозный корсет, фасад, маску, что я вот такой правильный, благочестивый христианин, православный, как угодно. И изо всех сил кормлю образ себя идеального, правильного, хорошего. И о ужас, ужас! Если я что-то нарушу, не соблюду, потому что это подрывает вот эту выстроенную конструкцию, за которой себя настоящего я сам могу и не видеть. И тогда вопрос: а кто будет встречаться с Богом? Мой фасад, который я себе выстроил, маска театральная, моя религиозная структура, которую я себе создал? Христос стучится: «Что с тобой? Чего ты хочешь? Где ты?»…
 
 
— Где ты настоящий? Вот мы и пришли к вопросу о честности перед Богом.
 
— Да, где ты настоящий? Можно, грубо говоря, так разыграться, что себя настоящего уже распознать не сможешь. И будешь всерьёз верить, что совершаешь что-то благое, когда ходишь на службы, постишься, читаешь правило. И эта проблема — психологическая, невротическая…
   

---

Интервью с психологом Мариной Филоник на другие темы читайте здесь: