Проверьте ваш почтовый ящик! Check your mailbox!
Сегодня

...

Содержание
Главная Nota Bene! Читаем Евангелие Библиотека православная Аудиоматериалы Искусство с мыслью о Боге Для детей и родителей "Врата Небесные" Задать вопрос священнику Словарь Православия Фотогалерея
История Церкви Сестринское служение Иконы Богородицы Память угодников Божиих
Дарога да святыняў Ютубканал
Архив Dei Verbo Контакты «Поддержите наш проект!»
Рекомендуем


Пушкин у порога инобытия (часть первая)


«Погиб поэт, невольник чести...» 10 февраля 1837 года от раны, полученной на дуэли. Эта печальная дата стала днём памяти великого русского поэта, с произведениями которого знакомы миллионы. Он был велик, гениален в области поэтического творчества, но насколько религиозен? Сказано и написано об этом немало, причём почитатели таланта Александра Сергеевича высказывают порой весьма спорные и противоречивые мнения… Обратимся к мыслям, высказанным по этому поводу автором, который широко известен не только как православный архиерей, но также как писатель и поэт.
 
Пушкин у порога инобытия 
Часть первая
 
Пушкин был, несомненно, религиозным человеком, если под религиозностью понимать осознанную связанность с миром Высшего бытия. Пушкин был религиозен и своей интуицией гениальности. Но глубина религиозного сознания открылась ему лишь в самом конце его жизни.
 
В Одессе, в 1824 году, он «брал уроки афеизма» (то же, что атеизм — ред.) у какого-то глухого англичанина, «единственного умного афея». Мысль Пушкина о чрезвычайной редкости умных атеистов несколько противоречит его утверждению, что он «берёт уроки» атеизма. Отношение к умственному уровню преуспевших в этой науке не могло побуждать Пушкина к успеху в учении. Но письмо, где Пушкин шуточно упомянул Имя Духа Святого, явилось, совершенно очевидно, началом его страданий.
 
«Письмо, сыгравшее в жизни Пушкина такую важную роль, — говорит В. Л. Модзалевский (русский историк, геральдист и генеалог — ред.), — было написано в Москву, к одному из друзей Пушкина, распечатано и прочтено на почте; Анненков утверждает, что письмо Пушкина дошло до сведения администрации, вследствие «не совсем благоразумной гласности, которую сообщили ему приятели Пушкина, и особенно покойный Александр Иванович Тургенев, как мы слышали, носившийся с ним по своим знакомым»... Вряд ли добродушный, но умный Тургенев в данном случае мог быть так легкомыслен; как бы то ни было, однако злополучное письмо послужило одною из главных причин, было, вернее, поводом, к исключению Пушкина со службы и высылке его из Одессы в деревню. Пушкину это было хорошо известно. «Я сослан за строчку глупого письма», — говорил он Жуковскому в письме от 29 ноября 1824 года. Добиваясь освобождения после вступления на престол Николая I, Пушкин писал во второй половине января 1826 года: «Покойный Император в 1824 году сослал меня в деревню за две строчки нерелигиозные — других художеств за собою не знаю». 7 марта он писал Жуковскому: «Его Величество, исключив меня со службы, приказал сослать в деревню за письмо, писанное года три тому назад, в котором находилось суждение об афеизме, — суждение легкомысленное, достойное, конечно, всякого порицания». То же Пушкин говорит в своём прошении императору Николаю I от 11 марта 1826 года и повторяет в сочинённом им «разговоре с Александром I» вскоре по приезде в Михайловское.
 
Пушкин у порога инобытия 
Непосредственный, сердечный, «искристый», умный Пушкин умел придавать условностям слишком большое (им не принадлежащее) значение и защищать свои чувства различными масками, в стиле первой четверти XIX века. Был он вспыльчив и самолюбив. Как всякий самолюбивый человек, Пушкин был «наказуем» и обстоятельствами внешней жизни, и необузданностью тех его чувств, которые, будучи «естественными» для повредившейся человеческой природы, однако, более всего унижают нравственно чуткого человека в его сознании.
 
С лицейской скамьи Пушкин живёт жизнью скорее неблагоприятной для религиозного самопознания и умудрения. Но всё, начиная с его растущего творчества, влечёт его вглубь, к источнику жизни и веры. Он это понимает и — не понимает. Ссылки в провинцию и деревню, вынужденное уединение, близость к природе, постоянная нехватка средств и все уколы его гордости были для внутренней жизни Пушкина, в сущности, столь же целительны, как и лучшие минуты его вдохновения.
 
Из всех тематически религиозных стихов Пушкина стихотворение «Пророк» наиболее соответственно своей теме; но даже оно ещё не является высокой духовной реальностью. Пророк Пушкина только готовится сказать своё пророческое слово, но ещё не говорит его... Это символично для всего Пушкина, для всей его жизни.
 
В своём творчестве Пушкин очень правдив, аскетичен, предельно требователен к себе. Оттого его творчество есть удача. Но в области литературно-религиозной, в силу того же закона «внутренней правдивости», у Пушкина не могло быть удачи. Он сам это, несомненно, чувствовал и имел чуткость мало касаться религиозных тем.
 
Пушкин у порога инобытия 
В своих религиозных темах поэзия Пушкина более литературна, чем духоведчески-реальна. В силу того же и его поэтические кощунства тоже не реальны. И они есть лишь поэтическая игра Пушкина; игра, а не исповедание. Замечание Штейна, что «ни один из героев Пушкина не наделён глубокой религиозностью», несомненно, справедливо. В мир религии Пушкин входил даром своей (столь отмеченной Достоевским) гениальной отзывчивости...
 
Поэта влечёт всё таинственное, необъяснимое и загадочное. Пушкин видит «магическую силу» в вещах, верит в «вещие» слова, суеверно следит за предзнаменованиями и предсказаниями прорицателей, связывает ими свою жизнь... Подлинная вера чутко оберегает свободу человека от всего этого, отдавая её только Богу. Верующий умеет оставлять до конца все вещи и силы земли, могущие затуманить для него волю Небесного Отца. Ведь всё зависит лишь от неё!.. «Не может ни одна птица упасть на землю» (см. Мф. 10: 29) — без этой воли.
 
Верующий человек не гадает на изменчивой поверхности этого мира потому, что он в лучшем смысле и плане уже всё угадал и знает, «что с ним будет»... Без благословения или допущения Божьего ничего с ним не случится! И надо только волю Божью во Христе исполнять и созерцать всегда.
 
Пушкин у порога инобытия 
 «Около 1818 года, — рассказывает Вульф (Алексей Николаевич — мемуарист, автор «Дневника», близкий друг А. С. Пушкина — ред.), — в бытность поэта в Петербурге, одна славная тогда в столице ворожея сделала зловещее предсказание Пушкину, когда тот посетил её с одним из своих приятелей. Глядя на их руки, колдунья предсказала обоим насильственную смерть. На другой день приятель Пушкина, служивший в одном из гвардейских полков ротным командиром, был заколот унтер-офицером. Пушкин же до такой степени верил в зловещее пророчество ворожеи, что, когда впоследствии, готовясь к дуэли с известным «американцем» графом Толстым, стрелял вместе со мною в цель, то 10 раз повторял: «Этот меня меня не убьёт, а убьёт белокурый, так колдунья пророчила...» И точно, Дантес был белокур».
 
Однажды Пушкин приехал к княгине Зинаиде Александровне Волконской... У одной из её статуй отбили руку. Хозяйка была в горе. Кто-то из друзей поэта вызвался прикрепить руку, а Пушкина попросили подержать лестницу и свечу. «Нет, нет, — закричал Пушкин, — я держать лестницу не стану. Ты белокурый. Можешь упасть и пришибить меня на месте». Это передаёт В. А. Нащокина (жена Павла Воиновича Нащокина, русского мецената, коллекционера, ближайшего друга А. С. Пушкина последних лет — ред.) и вспоминает другой, аналогичный случай. В одном доме «в числе гостей Пушкин заметил одного светлоглазого, белокурого офицера, который так пристально и внимательно разглядывал поэта, что тот вспомнил пророчество, поспешил удалиться от него из зала в другую комнату, опасаясь, как бы тот не вздумал его убить. Офицер последовал за ним, и так и проходили они из комнаты в комнату в продолжение большей части вечера. «Мне и совестно было, и неловко было, — говорит поэт, — и, однако, я должен сознаться, что порядочно-таки струхнул».
 
Пушкин у порога инобытия 
С. А. Соболевский (Сергей Александрович — русский библиофил и библиограф, автор эпиграмм и других шуточных стихотворений, друг Пушкина — ред.) сообщает: «По свидетельству покойного П. В. Нащокина, в конце 1830 года, живя в Москве, раздосадованный разными мелочными обстоятельствами, он (Пушкин) выразил желание ехать в Польшу, чтобы там принять участие в войне: в неприятельском лагере находился кто-то по имени Вейскопф (белая голова), и Пушкин говорил другу своему: «Посмотри, сбудется слово немки, и он непременно убьёт меня».
 
Из дневника историка М. П. Погодина мы видим, что параллельно с немкой Кирхгоф судьбу величайшего русского поэта определял какой-то одесский грек. «Веневитинов (Дмитрий Владимирович — русский поэт романтического направления, переводчик, прозаик, философ — ред.) — пишет Погодин, — рассказывал о суевериях Пушкина. Ему предсказали судьбу какая-то немка Кирхгоф и грек в Одессе... До сих пор всё сбывается: например, два изгнания. Теперь должно начаться счастье...»
 
«Да узнает Израиль, что глуп прорицатель», — говорит пророк Осия (9: 7). «Будь непорочен пред Господом… ибо народы сии, которых ты изгоняешь, слушают гадателей и прорицателей, а тебе не то дал Господь, Бог твой» (Втор. 18: 13-14). Да, не то, совсем не то... «Да не обольщают... гадатели», «Я не посылал их, говорит Господь» (Иер. 29: 8-9).
 
Пушкин у порога инобытия 
После войны 1812 года русское общество бросилось искать горизонтов. Новый мир открылся русским на Западе. Новые горизонты раскрывались, прежде всего, в духовной области, и не в одном только направлении. Жозеф де Местр стал впервые в России блестяще раскрывать в петербургских салонах всю привлекательность римского католицизма. Библейское общество и связанное с ним движение показало русскому обществу другое духовное направление, туда смотрел и император. Третьим горизонтом, начавшим открываться в России, со времени Новикова, было масонство — после вольтерианства — второе «просвещенство» на Руси; не путь веры, а путь «знания», земной «деистической рациональности», рациональной эзотеричности... Здесь открывался не Отец, конечно (Отца открывает лишь глубина и чистота сердца), а «Архитектор», Отвлечённость... Тайна масонства в том, что в нём нет никакой тайны; оттого в нём есть таинственность. Отшатываясь от школьно-схоластических или умеющих лишь бряцать патриотичностью и националистичностью религиозных словес, некоторые русские люди конца XVIII и начала XIX века в своём искании Божественных Тайн переоценивали эту таинственность. Слишком охраняемая государством Церковь их не удовлетворяла. Они её не видели, не понимали. Священство было сословием, искусственно отделённым от ведущих слоев общества, локализованным лишь в одном углу жизни, может быть, наиболее почётном, но и отдалённом. Люди не видели Христовой Церкви. Пушкин не знал, ему и на ум не всходило, что рядом с ним живёт Серафим Саровский, что есть Оптина пустынь (Достоевский и Гоголь знали своих оптинских современников).
 
Пушкин у порога инобытия 
Военная и гражданская молодёжь после 1812 года хлынула в ложи. Их пооткрывалось много. Пушкин тоже вошёл в масонство, его религиозность была совершенно свободной от каких бы то ни было стеснений нравственного порядка. Разговор о Боге ничего нравственно трудного за собой не влёк и ни к чему крестному и ответственному не принуждал... Можно было погружаться в чувственность и суету беспрепятственно. Обряд масонского ритуала давал впечатление церковности, с внешней стороной которой русский человек был сильно связан.
 
Архиепископ Сан-Францисский Иоанн (ШАХОВСКОЙ)
(1902-1989)



к содержанию ↑
Рассказать друзьям:

Друзья!



Наш портал — не коммерческий, а духовно-просветительский проект.
Мы стремимся сеять разумное, доброе, вечное в мире, где немало скорбей и проблем. Далеко не все из них можно решить с помощью денег. Порой спасает слово, порой книга, вовремя полученная информация. Устное или печатное слово способно нежданно тронуть до глубины души, перевернуть всю жизнь и заставить поверить в Бога,  может возродить и укрепить веру, найти для себя смысл жизни. И всё — благодаря опыту других людей, которые искусно описали то, что пережили и поняли сами.


Если Вам по душе то, что мы делаем, — поддержите нас! Помогите сохранить в мировом интернет-пространстве два по-своему уникальных православных сайта. И помолитесь за упокой души основателя портала — раба Божия Андрея.