Наверное, чтобы уравновесить концентрацию зла в нашем сложном мире, приходят в жизнь люди необыкновенные. Удивительные люди. Что же способствует их духовному росту и развитию, позволяя сохранять веру, силы и любовь, несмотря на все жизненные перипетии?..
Будущая монахиня Антония родилась в декабре 1933 г. в деревне Залахвенье Барколабовского сельского совета. Её первое имя получено при крещении — Екатерина Кулешова. Семья, как большинство семей того времени — простая крестьянская, где поздно ложились да рано вставали, работали не покладая рук. Мама Наталья неграмотная, но очень добрая женщина. Она все свои силы отдавала детям, а их в доме ни много ни мало — восемь ртов. Всех одеть-обуть да накормить стоило немалых сил. Но как-то жили. За порядком в доме строго следил дед Григорий. Он слыл человеком с незаурядными способностями, умел «заглянуть» в будущее, чем удивлял не только домашних, но и соседей. Верить ему, может, не всегда и верили, но иногда всё же задумывались, мол, надо же, а если и вправду, что тогда? Так дед Григорий предсказал Великую Отечественную — страшную, жестокую войну, «много людей пострадает, но гадину фашистскую разобьют в его же берлоге». Говорил и о том, что деревни вокруг монастыря оккупанты не тронут, никого не угонят в Неметчину. «А ведь так и случилось, как говорил мой дед», — вспоминает матушка Антония. Она хорошо помнит те военные годы. Немцы никого не трогали, в рабство не угоняли, деревни в округе монастыря не жгли. «Наступали — ехали, проехали. По домам на постой разбросали немецких солдат. Были и в нашем доме, — продолжает вспоминать матушка. — Говорил дед Григорий о какой-то новой войне…»
— Как относились к религии, к Богу ваши родные, матушка Антония? — спрашиваю я.
Мягкая улыбка скользит по её лицу. Она всё хорошо помнит, словно и нет тех лет жизни, что остались позади. Рассказывает:
— Относились по-разному. Мама и дед — с почтением. Постоянно молились, соблюдали посты, знали все православные праздники. А вот отец — другой вопрос. Как-то раз сосед пошутил над ним: «Что, Моисей, веруешь?» — и показал на икону в «красном» углу. А отец недолго думая взял и выбросил её. И тут же случилось несчастье: заболел трёхлетний Витя, его любимый сын, и через сутки умер. Мама понимала, что эта смерть неспроста. Она с трепетом в душе относилась к Господу, всегда говорила, что Бог есть. Я же росла беззаботно и ни о чём серьёзно не думала, но материнские слова не проходят даром. Она мне постоянно напоминала, что молиться надо…
— О другой жизни, скажем, о жизни в монастыре думали или нет?
— Думать-то думала и ушла бы в монастырь, но не знала о его существовании. А задумалась об этом лет в двадцать от роду. Но жизнь моя в скором времени и так изменилась. Встретился мне молодой человек, позвал замуж, я и согласилась. Молодая, смелая и независимая — такой я была в те годы.
Что верно, то верно. С фотографий в келье у матушки на меня глядела юная особа, её независимый взгляд говорил о многом, а в первую очередь о том, что она успешна и любима. Так появилось второе имя — Екатерина Полуянова. Жизнь замужней женщины во все времена мало чем отличалась от её предшественниц: дом — семья — дети — работа. Но на первом месте в этой бесконечной цепочки бытия, бесспорно, дети. Стал часто болеть сын. Тогда одна женщина посоветовала Екатерине сходить в церковь. Не испугалась, пошла: весной 1970 г. первый раз переступила порог храма. Конечно, особых чувств тогда не испытала, но в её жизни начали происходить перемены. И прежде всего во внешнем облике: туфли на высоком каблуке, стильные причёски, яркий лак на ногтях — всё постепенно уходило безвозвратно и потихоньку забывалось за ненадобностью.
Рассказывает матушка Антония, а сама, смотришь, то улыбнётся: мол, что взять с молодости; то вздохнёт: давно всё было; то лёгкой грустью набежит на лицо очередная волна воспоминаний.
— Запомнился мне день, когда я, будучи взрослой, впервые причастилась, — продолжает «листать» свою память схиигумения. — На душе радостно, светло и легко стало. А ощущение такое, словно крылья за спиной выросли. Домой не шла, а летела. С тех пор чаще посещала храм, молилась. Брала с собой и Сашу. А он столь усердно молился, что я с тревогой думала, как бы сынок ненароком не замолился, ему-то всего восемь лет было тогда. Так постепенно, шаг за шагом, я пришла к вере.
— А как отнеслись коллеги к тому, что вы стали ходить в церковь? Может, не знали или делали вид, что не знают? — спрашиваю я.
— Знали. Многое я тогда пережила: подлость, предательство, писали на меня анонимки в КГБ, что баптистка, что на демонстрации не пускаю (работала начальником домоуправления в Могилёве)… Много разной чепухи придумывали. Участились проверки из КГБ, сопровождавшиеся «доверительными» беседами со мной, предлагали сотрудничать: мол, ничего не бойтесь, у вас будет псевдоним. Я, разумеется, не соглашалась. Потом вышестоящее начальство решило найти повод для моего увольнения. Ушла. Тяжело было жить среди таких людей и терпеть их травлю. Пять лет проработала бухгалтером в Свято-Крестовоздвиженской церкви в Могилёве.
— А как в дальнейшем сложилась ваша жизнь? — беседуем дальше.
— Дни шли за днями. Сын отслужил, вернулся из армии, окончил Московскую духовную семинарию. Он нуждался в жилье, и я продала свой частный дом в Могилёве, чтобы купить ему жильё в Бобруйске. И вот однажды во время исповеди священник сказал мне: «Или сын, или монастырь». Это было настолько неожиданно, как обухом по голове; правда, вопрос столь категорично не ставился, но, наверное, подразумевался и требовал быстрого решения. И я решила — монастырь. Так явилась миру монахиня Антония…
На мгновение матушка прерывает рассказ, чтобы перевести дух. В её добрых глазах без труда можно прочитать: уходят годы, как вода в песок! Ей самой, вероятно, с трудом верится, через какие испытания в жизни пришлось пройти.
— Это было в 1986 году. Первый мой монастырь — Жировичский. Там я прошла путь от церковницы до старшей по кухне. Духовник Иоанн Маслов напутствовал меня: «Своё мирское оставь за воротами обители, послушание неси беспрекословно, всё терпи, никому не надоедай, никому не досаждай, кротость в душе имей». Я чётко следовала его наставлениям. Пришла в монастырь и сразу расставила точки над «і» — порвала с мирской жизнью раз и навсегда. Одежду раздала. Ничего, что напоминало бы мне о прошлом, не оставила. Первые мои пять лет прошли незаметно, и уже в 1991 году меня перевели в Полоцкий Спасо-Евфросиниевский женский монастырь. Здесь назначили казначеем. Нелёгкое это дело. Денег нет, вот мне и приходилось ездить по всему Союзу. Средства нужны были очень: часть денег шла на ремонт одних зданий монастырского комплекса, что-то выкраивали на восстановление других, что-то уходило на новое строительство. Заново пришлось обустраивать быт. Но карман никогда не был пустым. Помогали люди. Время шло, и я — старшая по монастырю. В мои обязанности входила хозяйственная и административная жизнь обители. А когда стала старшей сестрой, то занималась хозяйственными и финансовыми вопросами. И уже в Полоцке приняла постриг.
На Пасху в 1995 году побывала в Иерусалиме с группой паломников. Я видела Благодатный огонь — величайшее чудо Вселенной. А по приезде из Иерусалима предложили поехать в Оршу для восстановления Свято-Успенского женского монастыря при храме пророка Илии. Для раздумий времени не было. И уже зимой 1996 года отправилась туда, куда указал Господь. Трудно было. Суровая зима, февраль. Жили в маленьких домиках, сами их и отапливали. Дрова сырые, заиндевелые. Бывало, принесёшь такие для растопки, а с них через минуту-другую начинает капать вода. Но кто-то должен был взяться за спасение монастыря. Вот я и согласилась. Если Христос терпел, то нам и подавно надо проявлять смирение. Справились и с этой нелёгкой задачей. В Орше начинала старшей сестрой, а когда восстановили монастырь, стала игуменией, а в 2005 году была пострижена в схиму.
Рассказывая о своей нелёгкой жизненной судьбе, матушка Антония не забыла поведать и о своих нередких видениях. Вот одно из них. Примечательно то, что стало оно судьбоносным.
— Я молилась, неожиданно на поклоне как будто отключилась. Вижу: еду в поезде. В вагоне стеклянная перегородка. По одну сторону сидят монахи-мужчины, по другую — монахини-женщины. Поезд останавливается, мне надо выходить, и я кричу отцу Гурию: отдайте мне ключи. Он отдаёт. Вот так и случилось — ключи у меня. С Божией помощью мы восстановили Барколабовский монастырь, приобрели его заново, с новым чувством покаяния за многие наши грехи перед этой святыней и перед Божией Матерью Барколабовской.
— Матушка Антония, каков путь монашествующих? — задаю новый вопрос.
— Если бы люди знали, как труден и скорбен он, никто бы не шёл подвизаться. Но если бы все, хотя бы на минуту, ощутили блаженство, ожидающее сестёр Христовых после смерти, наверное, не осталось бы на земле людей, которые не захотели бы пройти этот нелёгкий путь.
— Что есть истина? В чём она?
— Я думаю, в любви. Одна из важнейших истин христианства звучит так: «Бог есть Любовь». Христос учит нас любить ближнего, как самих себя. Быть милосердным, терпеливым, снисходительным, мужественно переносить все скорби, невзгоды земной жизни. В жизнеописании святого Пахомия Великого рассказывается, как в молодости он, будучи воином царя Константина, удивился отношением христиан одного города к солдатам находившегося там легиона. В отличие от других горожан, они добровольно приносили голодным воинам еду, усердно служили им не из страха перед мечом, а исполняли волю своего Бога о служении ближнему. Такое отношение христиан глубоко запало в душу юного Пахомия. Он, приняв крещение, стал подвижником монашеской жизни…
Естественно, проявляя заботу о ближнем, человек целенаправленно идёт на самопожертвование. Жизнь схиигумении Антонии — тому достойный пример. И, как мне сейчас видится, — это подвиг.
Схиигумения Антония часто задавалась вопросом: «Ведь хранил же меня Господь, для чего-то берёг? Многое помог перетерпеть-пережить. Выстоять перед несправедливостью в жизни, обрести Бога, найти к Нему дорогу».
Слушаю внимательно матушку, соглашаюсь: всё, что свершилось в её жизни, было предопределено, получило благословение свыше. Ей выпала большая честь — возродить к жизни Барколабовский женский монастырь, восстановить прерванную цепочку, которая берёт своё начало в далёком XVII веке от первой игумении Фотинии.
«Жизнь человека — это ненаписанная книга. Книга Промысла Божия. В силу невнимательности к жизни, человек не замечает постоянного, смотрящего ему в затылок внимательного взгляда Того, Кто любит его», — напоминает священнослужитель Андрей Ткачёв. Схиигумения Антония вовремя заметила спасительный взгляд Самого Господа. Сделала верный выбор в жизни и пошла в нужном направлении, никого не обижая и никому не досаждая, совершая добрые дела во славу Божию. Пошла по жизни так, как когда-то учил её духовник Иоанн Маслов.
Матушка Антония в конце июля 2017 г. вышла на покой. Владыка Филарет, а также областной исполнительный комитет города Могилёва не оставили без внимания дела схиигумении Антонии (Полуяновой) во славу Божию и на благо родного края. Она отмечена многочисленными грамотами Белорусской Православной Церкви и Благодарностями «За усердные труды в Православии».
Горит лампадка в келье матушки Антонии, молится она днём и ночью…
Валентина ХАМЧУК
Фото автора
29.10.2018
