Мы знаем его как великого иконописца, творения которого специалисты называют искусством глубоких чувств и мыслей. О нём снимают фильмы, ставят балеты, открывают музеи, в его честь строят храмы. Что ещё миру известно о художнике большого духовного содержания?.. 17 июля Церковь вспоминает преподобного Андрея Рублёва — известного неизвестного. О загадочной личности, разгадкой которой вплотную занялись только в ХХ веке, о его творчестве мы и поговорим сегодня с председателем Синодального отдела по церковному искусству, архитектуре и реставрации БПЦ Марией Нецветаевой.
 
— Мария, руке мастера принадлежит множество шедевров иконописи. На какие из них стоит обратить особое внимание?
 
— Биография Рублёва крайне скупа. Его фамилия достаточно редкая для XIV-XV веков. Но даже она не позволяет нам что-либо узнать о его семье и происхождении. Мы можем только предполагать. Исторических данных о нём — минимальное количество, как и минимум предметов, принадлежащих руке мастера. Есть лишь три объекта, которые, согласно историческим сведениям, связаны со святым Андреем Рублёвым, — фрески Успенского собора во Владимире, фрески в Звенигороде, Праздничный чин для Успенского собора Московского Кремля. Но каких фрагментов произведений касалась рука мастера — мы не знаем. В этот список даже не попадает знаменитая икона Троицы, ибо достоверно неизвестно, является ли её автором Рублёв. Существуют лишь два вспомогательных свидетельства, на основании которых мы причисляем шедевр иконописи Андрею Рублёву.
 
Первое — по заключению Стоглавого Собора, который, из-за постоянных споров о том, как нужно изображать Троицу, в частности, Бога Отца (запрещалось писать в виде старца с бородой), рекомендовал взять за основу «Троицу» Андрея Рублёва, созданную мастером для Троицкого собора Троице-Сергиевой Лавры. Второе — по художественным признакам. Хотя мы часто слышим, что искусство канонично, нет никакой возможности для развития (особенно это касается церковного искусства), «почерк» мастера всё равно узнаваем. В данном случае я имею в виду использование художником синего цвета (иконописец выбирал цвет необычный, смешивая ряд пигментов). Эти свидетельства и позволяют утверждать, что Андрей Рублёв является автором иконы Троицы.
 
К слову, когда Андрей расписывал Успенский собор во Владимире, он ещё служил подмастерьем («Страшный суд» доверяли писать ученикам). А вот фрески в алтаре — дело рук Даниила Чёрного. Скорее всего, иконописец и был наставником Рублёва. Правда, здесь есть небольшая коллизия, которую мы нередко не учитываем, рассматривая иконы. «Троица», к примеру, зрителя впечатляет расстановкой фигур, глубиной раскрытия богословских символов, и заслугу в этом он приписывает Рублёву. Но на самом деле главным в иконе является заказчик. И если Никон Радонежский, заказав икону, не просто оплатил работу, но и участвовал в реализации замысла, то именно его богословскими мыслями мы должны впечатляться. К иконописцу нужно относиться, как к мастеру, который смог богословский замысел визуализировать.
 
 
— В чём же заключаются величие и Божественная глубина Андрея Рублёва? Почему Церковь возвела иконописца в ранг святых?
 
— Парадокс заключается в том, что мы прославляем Рублёва как иконописца, не только понявшего догмат, но и визуализировавшего его. А это сложно, особенно когда речь идёт о понимании богословских терминов и тем более концепций. Да, можно объяснить учение о Святой Троице примером Спиридона Тримифунтского, когда в его руке кирпич разложился на огонь, воду и землю. Но как показать это учение при существующих запретах на изображение Бога Отца, как визуализировать Духа Святого, если мы не знаем, как Он выглядит? Где-то Он изображается в виде голубя, где-то — в виде огненных языков. Так вот Андрей Рублёв, благодаря своему богословскому пониманию Троицы, смог нам это показать. Момент очень важный. Собственно, за визуализацию богословия и был канонизирован великий иконописец.
 
— Известный московский архитектор Михаил Филиппов, по чьему проекту строится храм преподобного Андрея Рублёва в Раменках, называет его символом советского времени, посредством которого многие представители интеллигенции пришли к Христу. Как вы прокомментируете такое заявление?
 
— Почему-то люди привыкли обращать внимание на вторичное, а не на первичное. Поймите, каждый из нас оказывается в храме по своей доброй воле. Господь не просто ждёт, пока люди к Нему обратятся; Он так или иначе ищет возможность «поговорить» с нами. Иногда этот диалог происходит благодаря семейным традициям: бабушкиной скатерти, расстилаемой только на Пасху, дедушкиной утке, какую он готовил на Рождество. Подобные маленькие детали и побуждают нас идти в храм. А там, прислушавшись к словам священника, мы многое понимаем, узнаём нечто новое. Господь нас никогда не обращает в христианство, как апостола Павла, — ярким светом и громким голосом, а говорит с нами очень тихо. Удивительно, но тот, кто работал над космическими аппаратами с Сергеем Королёвым, потом напишет об иконе «Троица» Андрея Рублёва, будто через идеальный мир математики видит в ней идеальный мир творения Божиего.
 
Когда-то нам, студентам Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, отец Родион задал вопрос: «В аду все говорят на латыни. А на каком языке, как вы думаете, разговаривают в раю?» Кто-то ответил — на старославянском, кто-то — на древнегреческом… А преподаватель, выслушав наши предположения, сказал: «На языке математики. Нет более универсального и прекрасного языка, который проповедует славу Божию, величие Творца».
 
Так и в иконах Андрея Рублёва это величие Творца, идеальный мир до грехопадения, сотворённый Господом, к которому стремится каждый верующий, видели люди. В гармонии линий и цвета, в соотношении предметов, в пересечении прямых, в построении основных линий композиции и расстановке фигур. Конечно, эта визуализация влияла на высокообразованных представителей интеллигенции, творческого мира, кого трудно удивить красивыми фразами и загадочным миром. Но когда его видишь на иконах, он поражает настолько, что туда хочется идти.
 
 
— Мария, Андрея Рублёва считают универсальным художником, он одинаково хорошо писал иконы, фрески и книжные миниатюры. Расскажите о последних более подробно.
 
— Миниатюры, которые мастер выполнил для «Евангелия» Хитрово (авторство Рублёва опять-таки предположительно), приоткрывают современникам видение людей того времени, показывают архитектурное единообразие, когда внутреннее убранство храма полностью соответствует стилю, в котором было построено культовое здание. Сегодня мы наблюдаем всё с точностью наоборот. В барочных храмах фрески и мозаика, выполненные в искажённом неорусском стиле, соседствуют с иконами чуть ли не топором вырубленными… Ещё хуже, если в этот диссонанс входит богословие. Погоня за более дешёвыми иконами приводит прихожан в Украину, где они вместо православного образа покупают униатский или вообще непонятного происхождения. В результате добрые побуждения играют злую шутку.
 
Впрочем, свою лепту в диссонанс вносят и священники. Как правило, батюшки больше думают о строительстве или восстановлении храма, нежели о его внутреннем содержании. Для них считается приемлемым, когда на полу лежат аляповатые ковры (подарки прихожан), на стенах весят пожертвованные иконы под «Византию XII века», привезённые из Украины бумажные иконы, или иные свежеотпечатанные — с ядрёным цветом и непонятным богословским содержанием… Сто лет назад такое разнообразие считалось недопустимым. Оформляя храм, заказывая иконостас, священник изначально подбирал всю утварь под него, ибо прекрасно понимал: не может быть в храме с деревянным иконостасом золотой семисвечник. Столь же серьёзно выбирали ткани. «Крещатые», кстати, никогда не использовались не по назначению (сегодня с ними проблема, как и с украинскими иконами). Напомню, что один из Вселенских Соборов запретил использовать крест там, где он может быть попираем. А мы применяем «крещатые» ткани для украшения аналоев, чтобы… бить по крестам ногами, когда подходим целовать икону…
 
 
— Мария, почему Андрея Рублёва канонизировали только в 1988 году, приурочив событие к 1000-летию Крещения Руси? В чём его святость?
 
— Святые в нашей жизни появляются тогда, когда они необходимы и люди готовы к ним прислушаться. Посмотрите, какой была святость в ХХ веке, особенно в период гонения! Её носителями часто выступали люди с физическими увечьями, которые, несмотря на свою немощь (Валентина Минская, Матрона Московская), напоминали окружающим, что есть мир Божий, и как надо к нему относиться. Празднование 1000-летия Крещения Руси стало, с одной стороны, переломным моментом в осмыслении исторических событий; с другой — толчком вплотную заняться решением проблемы, которую больше нельзя было утаивать. Если помните, ввиду международного статуса праздника, государство отдало Церкви огромное количество разорённых храмов; их, как выяснилось, некому было украшать, ведь лишь считанные люди сохранили иконописные традиции. С чего начинать? Продолжать копировать (веяние 90-х годов) или создавать уникальные новинки, не задумываясь об образцах (что сейчас и происходит)? К слову, до сих пор так и не решено, каким должно быть преподавание, хотя есть технология, разработанная монахиней Иулианией (Соколовой), которой многие и придерживаются. Вот благодаря празднованию 1000-летия Крещения Руси, появилось желание систематизировать и осознать опыт Церкви в вопросе создания образов. И здесь опыт иконописца Андрея Рублёва, человека для нас неизвестного, был бесценен.
 
А святость Андрея Рублева … Собор 1988 года официально канонизировал святость тех, кого давно почитали верующие. Вместе с Андреем Рублёвым прославлены Амвросий Оптинский, Ксения Петербургская, Игнатий (Брянчанинов), великая княгиня Елизавета Фёдоровна.