Проверьте ваш почтовый ящик! Check your mailbox!
Сегодня

...

Содержание
Главная Nota Bene! Читаем Евангелие Библиотека православная Аудиоматериалы Искусство с мыслью о Боге Для детей и родителей "Врата Небесные" Задать вопрос священнику Словарь Православия Фотогалерея
История Церкви Сестринское служение Иконы Богородицы Память угодников Божиих
Дарога да святыняў Ютубканал
Архив Dei Verbo Контакты «Поддержите наш проект!»
Рекомендуем


Две жизни


Наверное, это очень тяжело — потерять Бога. Жить с Ним, чувствовать, что Он рядом, и — потерять. Ещё страшнее — добровольно отойти от Него в сторону. В мир. В соблазны. В иллюзии… Вот вопрос — успеешь ли вернуться?..

Когда-то с Сергеем (назовём его так) мы были знакомы. Сейчас сидим у него в кухне. В соседней комнате резвится семилетняя дочь. Супруга, поставив чайник на плиту, деликатно оставляет нас одних. Сергей прикрывает дверь. 

Посеянное на камне
«Вот, вышел сеятель сеять; и когда сеял, случилось, что иное упало при дороге, и налетели птицы, и поклевали то. Иное упало на каменистое место, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока; когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло. Иное упало в терние, и терние выросло, и заглушило семя, и оно не дало плода».
(Мк. 4: 3-7)
Что посеешь, то и пожнешь

— Как пришёл к вере? Бог привёл. У меня нет другого ответа. Вырос в советской неправославной семье. Отец был коммунистом, а мать ничего не рассказывала о вере. Я и покрестился только в четырнадцать лет, в девяностом году.

— Ты знаешь, я — тоже…

— Это был какой-то особенный год. Большинство моих знакомых, кроме крестившихся в детстве, приняли таинство именно в девяностом. Тогда не хватало ни храмов, ни священников, но в Церковь шли тысячами, крестили целыми «пачками», по десять-двадцать человек. Я сам был в числе семнадцати…

— Крещение — это не автоматический пропуск в православную жизнь…

— Верно, и я ничего тогда не понял. Ну, окрестили и окрестили. Но… уже через месяц я раздобыл книгу о первых христианах. Затем увидел у соседки на книжной полке Новый Завет — старый, изжёванный, на папиросной бумаге. До сих пор помню то странное, непонятое состояние внутреннего трепета-радости от Нагорной проповеди. Перемена была полная. Наверно, это и называется «метанойя». Ориентиры сменились сразу, без ломки и внутренних скрипов.

— Ты с кем-нибудь делился своими новыми духовными переживаниями?

— Нет. Тогда я не видел в этом смысла. Не забывайте, я был подростком, а в школе и дворе оставался по инерции «совком». Знаю только, что за глаза меня многие называли — Поп. Наверное, что-то было заметно со стороны. Хоть я ничего не афишировал.

Летом девяносто второго поехал со стройотрядом на юг, а по возвращении купил Библию. Это сейчас их, случается, раздают бесплатно. А тогда приобрести православную литературу, даже за деньги, было проблематично… Но через несколько лет мой религиозный пыл остыл. Я отошёл от веры полностью. Будто выключил свет: р-раз — и всё погасло. Сколотил рок-группу, и в мою жизнь вошли нигилизм, борьба против социума. Подобные идеи зачастую приводят многих к пропасти.

— Тебе не кажется, что это для молодёжи серьёзная проблема?

— Проблема номер один! Примеров — тысячи. Лично с ними сталкивался. Родители крестят ребёнка, воспитывают его в христианской вере, еженедельно причащают; он подрастает, с удовольствием, если есть возможность, прислуживает в храме… А исполнится ему четырнадцать-пятнадцать лет — и всё. Дорога к храму зарастает травой… Не знаю, как это объяснить — влиянием ли внешней среды, агрессивного ли социума… Со мной было гораздо очевиднее. Да, я читал Евангелие. Неистово, как мне казалось, молился. Но я не ходил в церковь. Вообще! За годы после крещения ни разу не исповедовался и не причащался.

— Считал это ненужным?

— Скорее, не знал, а если и знал, то не придавал этому значения. Я был словно язычник, которого окрестили, но не объяснили, что делать дальше. Дескать, просто верь! И всё. Я считал это вполне достаточным. А Церковь воспринимал как некий общественно-религиозный институт, своего рода завуалированный элемент гордыни: мол, мне ничего не нужно, справлюсь и сам. А Господь ведёт человека по жизни, но не посягает на свободу человека. Хочешь сам? Ну, что ж, давай сам… Что из этого вышло, тебе известно.

— Сколько тебе было лет на тот момент?

— Семнадцать. Я поступил в институт. И понеслась студенческая жизнь. Абсолютно без тормозов. Библию я подарил отцу, молитвослов куда-то запропастился… К тому же родители уехали жить в другой город и оставили мне квартиру, что явилось серьёзной семейной ошибкой. Я не был готов к самостоятельной жизни, хотя и не осознавал этого.

— Почему? Двадцать лет — вполне уже взрослый возраст.

— Но только не в нашем мире. Двадцать лет — возраст, по сути, ещё младенца. Акселерация ныне — со знаком минус; это в пятом веке в двадцать ты был мужчиной, в девятнадцатом — только юношей, а в двадцать первом — так, сопляк, дитё неразумное, за которым глаз да глаз нужен. К тому же у меня отсутствовали какие-либо зачатки силы воли. Я не умел говорить соблазнам — нет. Сперва случались выпивки, потом — пьянство, а затем — ещё тот кошмар…

Сергей наливает по второй чашке чая. На секунду прислушивается к голосам из соседней комнаты. И продолжает:

— Учился я, в общем, неплохо. Но меня почему-то стало всё утомлять: и жизнь, и окружение. Само собой, старые друзья разбежались, а новые не «приобретались». Я впал в депрессивное, зашоренное состояние: на всё было наплевать, даже на себя, некогда любимого. Тут-то один мой старый приятель — назовём его Мишей — и нарисовался…

Дно
«Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого»
(Мф. 12: 43-45)

— Я не виделся с Мишей более пяти лет. Мы сели за стол, я говорю: «Ну, что, может, по пивку?» Миша, помню, секунду помедлил, затем сказал: «Да я, в общем-то, вмазанный». Я сразу понял, о чём речь, и даже не удивился. Не потому, что от Миши иного не ожидал, а рассудил сугубо прагматично: стык тысячелетий, глобализм, всемирное стремление в никуда.

— Тебе приходилось уже встречаться с людьми, употребляющими наркотики?

— Ни разу. О наркотиках я тогда не знал ничего. Наркоманов в глаза не видел. И думал о них (подсознательно) просто

— это люди некоего дна, отбросы общества: подвал, притон, милицейские сводки, мешок с клеем на башке, полный неадекват… Словом, стандартный набор ассоциаций обывателя. Хотя к обывателям я относил себя менее всего…

— И какова была твоя реакция на слова Миши?

— Никакая. Я не проявил особого интереса. Мне тогда казалось это далёким от меня. А Миша … Хочет так, ну, пусть так. Его право, его жизнь. Его желание… А у меня своя проблема — депрессия; я чувствовал себя разбитым, а Миша, наоборот, выглядел бодрячком. Помню, даже позавидовал ему. На долю секунды, кажется… А больше и не надо — достаточно… В общем… решил попробовать. Один раз. Я так и сказал Мише: «Один раз». На что он как-то нехорошо ухмыльнулся и ответил: «Как и все мы».

— Так обыденно и просто?

— Я ведь из поколения «next» — поколения потребителей. Мы только и умели кричать: «Давай-давай!» Нам и давали. Всё «логично». Да и Миша меня подкупил. Это был уже не тот Миша, которого я знал, а другой, готовый за «пузырь» не то, что родную мать продать, — душу заложить. Если, конечно, найдутся покупатели. И нынешний Миша, на фоне вчерашнего, выглядел на порядок лучше. Я подумал: почему бы и нет?

— Тебе не кажется, что появление Миши в тот момент было не случайным?

— Конечно. Случайностей не бывает. Я много думал об этом потом. И пришёл к выводу: Миша «упал» в унавоженную почву. Причём в «нужный» момент. Этакий засланец явно не со стороны неба. Появись он на год раньше, или наоборот, — всё могло сложиться по-другому. А тогда… Психологически я уже был «готов». И Мише не требовалось прилагать для «вспашки» усилий. Да он и не прилагал. Это делал «товар», наркотик: якобы повышал работоспособность, и мир становился правильным и понятным. Приходит в голову давнишнее включение радиоприёмника; в обычном состоянии ты с трудом настраиваешься на нужную волну, как ни крути ручку: помехи, шумы, «глушилки»… А «завинтил» — и поймал кристальную по звучанию частоту.

— Звучит настолько привлекательно, что становится страшно…

— Как и всякая иллюзия или обман. Идеальная приманка для тех, кто хочет получить всё тут и прямо сейчас. Чтобы стать счастливыми, люди прилагают титанические усилия. Тратят годы, десятилетия и жизни. И не всегда только свои… Большинство так и не достигает цели. А наркоман делает себе укол, и через пять минут уже в «гармонии» и с собой, и со всем миром… Иллюзорной гармонии…

Протяни руки к Богу
Перелом

Как у курильщиков любимая тема — бросить курить (во время перекуров), у пьяниц — бросить пить (во время застолий), так и у Сергея то и дело возникали подобные мысли. Разумеется, только во время «движухи»… Правда, не всякий пьяница способен признаться, что он алкаш. Сергей же на свой счёт иллюзий не питал.

— Да по-другому не могло и быть, — говорит Сергей. — Раз «двигаешься» по вене — ясное дело, что ты не Санта Клаус…

«Я согбен и совсем поник, весь день, сетуя, хожу; ибо чресла мои полны воспалениями, и нет целого места в плоти моей. Я изнемог и сокрушён чрезмерно; кричу от терзания сердца моего… Друзья мои и искренние отступили от язвы моей, и ближние мои стоят вдали. Ищущие же души моей ставят сети, и желающие мне зла говорят о погибели моей и замышляют всякий день козни. А я, как глухой, не слышу, и как немой, который не открывает уст своих… Не оставь меня, Господи, Боже мой! Не удаляйся от меня».

(Пс. 37: 7─9, 12─14, 22)

— Мне нравились подобные разговоры. С одной стороны, в них не было конкретики. Я не питал иллюзий и знал: через день-два всё повторится. С другой — эти разговоры оставляли мне некую абстрактную надежду, что не всё потеряно, не все мосты сожжены, и я ещё смогу «остаться в живых». А главное — хочу этого!

— Сейчас в Интернете и СМИ много социальной антинаркотической рекламы. Она доходила до тебя?

— Антинаркотическая пропаганда настолько бессмысленна, убога и безобразна, что лучше бы её вообще не было. К тому же, мои социальные контакты ограничивались до минимума — только «соигольники» да продавцы зелья.

— Родители не догадывались о твоей болезни?

— Нет. Мы все старались выглядеть в глазах родителей пай-мальчиками, которые относят раненых птичек домой и падают в обморок при слове на три буквы. Я был не исключением.

— Как долго ты употреблял наркотики?

— Два года. Причём только на второй год понял, что я — наркоман.

— Звучит не совсем понятно: поясни.

— Наркоман — это не просто человек, принимающий наркотики. Наркоманами становятся тогда, когда радость приёма зелья выходит на первый план, заменяя все остальные радости. Когда я окончательно понял, в кого превратился, мне стало страшно. Я не заглядывал в календарь: «ширялся» и на Пасху, и на Покров, и на Рождество… Неважно, какой был день. Главное — достать «дозу». У меня в комнате висела икона Спасителя. Каждый раз, встречаясь с Ним взглядом, я отводил глаза в сторону. Недаром ведь говорят, что ад — не черти с вилами, а такое ожесточение души, когда Божия любовь не защищает тебя, а, наоборот, обжигает и ранит. Мне тяжело это объяснить…

— Это можно считать переломным моментом?

Возвращение блудного сына— Перелом наступил позже. Я отворачивался от Бога, ибо Он мешал мне делать то, что хочу. Почти устами Смердякова из «Братьев Карамазовых»: если Бога нет — всё позволено. Тогда я снова попытался молиться. Своими словами, ведь я забыл даже «Отче наш…» Не молился, а просто кричал: «Господи, помоги!» Доходило до абсурда: днём я вставал на колени, а вечером бежал за очередной «дозой». Так продолжалось месяца три. И только тогда я осознал: это не Бог «мешает» мне принимать наркотики и делать то, что хочу, а наркотики и моё «я» запрещают приближаться и вернуться к Богу. Казалось бы, такие очевидные вещи!..

Сергей на минуту смолкает. Лишь слышен голос резвящейся за стенкой дочери да приглушённый гул машин за окном. Затем Сергей в очередной раз подливает чай. И продолжает:

— Что ни делается — всё от Бога? Хоть я не богослов, но по жизни убедился — это так. Божие попущение — не просто слова из святоотеческой литературы. Бог показал мне два мира, две жизни: жизнь без Него и жизнь с Ним. Показал жёстко, страшно, как и следовало. Ведь поступи Он, так сказать, «помягче», до меня бы и не дошло, словно до инфантильного недоросля. Ведь послушному, воспитанному ребёнку и слова достаточно, а «плохишу» и ремня мало…

Благое иго
«Приидите ко Мне все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас; возьмите иго Моё на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдёте покой душам вашим; ибо иго Моё благо и бремя Моё легко».
(Мф. 11: 28─30)

— Честно говоря, я думал, что невозможно вот так: взять — и «соскочить с иглы». Если ты один. Но вспомнил чьи-то мудрые слова: главное отличие верующего человека от неверующего заключается в том, что верующий человек может быть один, но никогда не бывает одиноким. Ведь с ним всегда есть Господь.

— И тогда ты принял окончательное решение?

А Бог принимает всех— Решение я-то принял; однако между «принял» и «осуществил» порою — целая жизнь. Просто осознавать, что с наркотиками плохо, а без наркотиков хорошо, — явно недостаточно. Это понимают практически все сидящие «на игле». Как говориться, и бесы веруют и трепещут. Здесь нужен не просто разворот, а новый старт, что ли. Некое преодоление земного притяжения. Преодолеешь — вознесёшься вверх; не осилишь — окончательно скатишься вниз.

— Когда ты понял, что произошла ремиссия, и пути «вниз» уже не будет?

— Полной ремиссии, увы, не существует, коль уж заговорили терминами. С непомнящими об этом, как правило, случаются рецидивы. Ведь бывшие наркоманы в природе не встречаются — вот что надо твёрдо уяснить. Биохимические процессы в организме со временем приходят в норму. Психологическая же зависимость остаётся навсегда.

— Насколько тяжело дался первый шаг?

— Я думал, всё будет гораздо сложнее. Бог помог; один я не справился бы. Затёртые слова, знаю, но это действительно так. Я страшно тосковал по нормальной, полноценной жизни. Можно сказать, ощущал, что мог чувствовать Адам, изгнанный из рая. И тогда я обрубил все концы и уехал в деревню, где в то время жили родители.

— И всё стало на круги своя?

— Конечно, нет. Первые месяцы тянулись невыносимо. Я говорю не про ломки, каковых у меня не было, поскольку не успел до конца втянуться в «систему». Но в душе зияла такая пустота, что я чуть ли не выл на луну: избавившись от одного, я пока не приобрёл Другого; и эта пустота словно разрывала меня изнутри. Как тяжело через это было проходить!..

Потом я вернулся в город.

— Возвращение опасений не вызывало?

Великая тайна Исповеди— Нет. Можно ухать хоть на край света, но от себя же не спрячешься; я это понимал. Однако думал, что вернулся в пустоту. Но, к счастью, вновь обретённый мир предстал передо мной иным: настоящие старые друзья, которых, как казалось, я потерял навсегда, никуда не исчезли и, более того, помнили обо мне. И среди них много верующих, воцерковлённых. И я, как мальчишка, чуть не прыгал от радости. И эту детскую, в хорошем смысле, радость, детскую непосредственность, которые Бог даёт верующим, особенно — новоночальным, не сравнить ни с каким «мегакайфом».

Чай допит, печенье — спасибо дочке Сергея — съедено, чашки дребезжат под упругой струёй воды… Сергей подводит некий эпилог:

— Я хорошо помню свои первые исповеди. Первые причастия. Первые службы. Буквально с фотографической точностью. Когда ты после исповеди не выходишь, а буквально — летишь! Других слов не подберу. А после причастия мысль одна — случись что, хоть сейчас на суд к Богу! Чем не период воодушевляющей благодати? Для неофита это своеобразный задел, первая маленькая ступенька. Как первые шаги младенца, которого родитель поддерживает сзади крепкой рукой. Дальше будет труднее, болезненнее, но нужно пройти и через это. И я чувствую себя ещё младенцем: семь лет — большой ли срок? На какой ступеньке сейчас нахожусь? Не знаю. Может, и к лестнице толком не подошёл. Зато чётко осознаю главное: снова потерять Бога, отойти от Него в сторону уже не хочу.

Беседовал Александр ВОРОНЕЦКИЙ

 



к содержанию ↑
Рассказать друзьям:

Друзья!



Наш портал — не коммерческий, а духовно-просветительский проект.
Мы стремимся сеять разумное, доброе, вечное в мире, где немало скорбей и проблем. Далеко не все из них можно решить с помощью денег. Порой спасает слово, порой книга, вовремя полученная информация. Устное или печатное слово способно нежданно тронуть до глубины души, перевернуть всю жизнь и заставить поверить в Бога,  может возродить и укрепить веру, найти для себя смысл жизни. И всё — благодаря опыту других людей, которые искусно описали то, что пережили и поняли сами.


Если Вам по душе то, что мы делаем, — поддержите нас! Помогите сохранить в мировом интернет-пространстве два по-своему уникальных православных сайта. И помолитесь за упокой души основателя портала — раба Божия Андрея.